Н. АРСЕНЬЕВ
С лишком 400 делегатов (на первом заседании присутствовали 439 членов конференции), принадлежащих к самым различным христианским Церквам и общинам (представители всех христианских вероисповеданий, кроме римско-католического), люди, приехавшие из самых различных стран мира (Великобритания, Соединенные Штаты, православный Восток, Германия, Франция, Скандинавия, Австралия, Южная Африка, даже Индия, Китай и т. д.), – из 59 стран в общей сложности, по подсчету одного греческого журнала, собрались со 2 по 21 августа 1927 г. в Лозанне на конференцию «Вера и Церковное устройство». Православная Церковь была представлена следующими лицами: митрополитом Германом Фиатирским и тремя архимандритами от Вселенской Патриархии, архиепископом Леонтопольским и митрополитом Нубийским (Александрийский Патриархат), митрополитом Навпактским и тремя профессорами Афинского богословского факультета (от Церквей Эллинской и Кипрской), архиепископом Черновицким (Церковь Румынская), епископом Иринеем Новосадским (Церковь Сербская), митрополитом Стефаном Софийским (большим другом России и Русской Церкви), протопресвитером и профессором о. Цанковым и проф. Глубоковским от Церкви Болгарской, митрополитом Дионисием и протоиереем Туркевичем от Православной Церкви в Польше. Русская Церковь, как таковая, не могла быть представлена, но устроительный Комитет кооптировал в число членов конференции митрополита Евлогия, о. Сергия Булгакова и пишущего эти строки (я был потом занесен, хоть и без моего ведома, и в список приехавших из Польши). <...>
Среди православных внушал невольное уважение своею мудростью, христианской терпимостью и религиозной глубиной, соединенной с огромной ученостью (но эта ученость почти не чувствовалась – так она была органична, так она сливалась с глубоким благочестием сердца) проф. Глубоковский. Очень привлекательный, более страстный (ибо и более молодой), исполненный горячности веры и большого знания весьма нестарый еще профессор протопресвитер Цанков. Не буду еще раз перечислять всех православных. Но знаю, что и инославные христиане полюбили мужественное и смелое благочестие о. Булгакова и благообразие митрополита Николая Нубийского и еп. Иринея Новосадского, и достойное, полное благолепия и такта поведение прочих иерархов и митрополита нашего Евлогия, и Дионисия Варшавского, и прочих. Мы же, православные, смогли оценить большую тактичность и мудрость поведения председателя православной группы митрополита Германа Фиатирского, с достоинством и успехом доведшего работу православной группы до конца, а члены Русской Церкви никогда не забудут до слез трогательного отношения к страждущей Русской Церкви нашего горячего друга, добродушного и сердечного владыки софийского Стефана (возглавившего неофициальную комиссию, занимавшуюся вопросом морального содействия страждущей Русской Церкви).
Довольно о составе конференции (в книжке с указанием кратких биографических данных об ее участниках приведены 387 имен). Несколько слов о настроении. Были некоторые инциденты (так, между председательствующим доктором Гарви и о. Булгаковым: д-р Гарви, когда Булгаков в своей речи о Церкви стал говорить о Богоматери, остановил его, указав, что это не на тему, а когда о. Булгаков стал возражать председательствующему, д-р Гарви указал о. Булгакову, что время его уже истекло и что поэтому ему следует прервать свою речь; инцидент возбудил большое негодование среди англикан и сочувствие по адресу о. Булгакова). Но в общем господствовало настроение истинного содружества – более того, я сказал бы братского единства духа при всем различии догматическом в ряде немаловажных вопросов.
Конференция в Лозанне была продолжением дела, начатого в Женеве семь лет тому назад. Цель ее – выяснение степени догматической близости и догматического расхождения между отдельными христианскими исповеданиями. Конференция не задавалась целью примирить различные точки зрения: это не входило в ее задание. Она хотела лишь установить и выявить уже существующую близость и вместе с тем со всей ясностью устами представителей различных исповеданий христианских констатировать существующие различия и раскрыть их сущность и значение. В таком возможно определенном и вдумчивом выявлении этой близости и этих различий инициаторы конференции усматривали первый шаг к грядущему единению христианского мира. <...>
Лозаннская конференция была интересна не столько многочисленным и пестрым составом своих участников, не столько выработанными ею материалами, сколько как первый опыт, проведенный в таком широком масштабе, соборования друг с другом членов различных христианских Церквей. Внимательное и вдумчивое отношение, высокая терпимость друг к другу, уважение к чужому религиозному опыту и при всех крупных и существенных различиях преклонение пред Единым Главою, пред Единым общим Владыкою, и чувство связи друг с другом в Нем и через Него, Слово Божие вочеловечившееся, характеризовало конференцию. Была атмосфера братского доверия. «Будьте братолюбивы друг к другу с нежностью, в почтительности друг друга предупреждайте» – эти слова апостола ощущались как основной фон взаимных отношений. После дебатов, где высказывались весьма различные, часто весьма несходные точки зрения, в личных, частных беседах между делегатами чувствовался этот основной фон, эта господствующая атмосфера – атмосфера не только добрых, братских чувств друг к другу – нет, гораздо больше: некий основной, задний план церковности. <...>
Результат Лозаннской конференции можно охарактеризовать следующим образом:
1. Это был шаг к большему сближению между собой протестантских религиозных групп. Православной Церкви это не касается, но она может только приветствовать это, ибо с нераспыленным, с объединенным протестантизмом легче разговаривать, чем с бесчисленными несходными между собой протестантскими группами, лишенными всякого единства.
2. Вместе с тем это был большой шаг целого ряда протестантских церковных организаций, притом особенно влиятельных, назад, в сторону к традиции, к своим собственным истокам, которые ближе к церковности, чем настоящее их положение. Здесь педагогическое воздействие Православной Церкви – в ее готовности делиться своим церковным богатством и опытом и вместе с тем в своей непоколебимой приверженности ему – было огромно. Педагогическое воздействие Православия на протестантский мир в смысле возвращения к церковной традиции, начавшееся в отдельных проявлениях уже раньше здесь и там в ознакомлении отдельных верующих протестантов с православным миросозерцанием и в духовном общении их с представителями православной Церкви, здесь, в Лозанне, сделало решительный шаг вперед. Протестантский мир во многих своих течениях и представителях тянется вернуться к церковности, и Православная Церковь может ему помочь в этом. Правильно сказал проф. Глубоковский во время одного частного совещания православной группы на Лозаннской конференции: «Мы обязаны были быть здесь, ибо не имеем права не дать ответа в нашем уповании приходящим к нам за расспросами, памятуя слово Спасителя: «Грядущего ко Мне не изжену вон».
Твердое и непоколебимое стояние православной группы на Полноте веры православной при всем искреннем дружелюбии, проявленном ее членами к инославным христианским группам, не могло не произвести впечатления на протестантский мир. С другой стороны, такие горящие верою и одушевлением личности, как епископ Чарльз Гор, или как многие деятели на поприще христианского миссионерства, или как проф. Браун и епископ Чарльз Брент, как г-н Ательстон Райли и профессор пастор Уилфрид Монод и ряд других представителей глубочайшего христианского благочестия среди делегатов Западной Европы и Америки, не могли не произвести своим личным примером служения Богу и ближнему глубоко поучительного и назидательного впечатления и на православных членов конференции. В общении с некоторыми из делегатов – да со многими из делегатов – ощущалась атмосфера огромной веры, веяние духа истинной праведности и любви. И православные делегаты вынесли урок из Лозаннской встречи.
3. Обозначилась еще большая близость – тесная близость – между Православием и правым крылом англиканства, между Православием и старокатоличеством. Было частное совещание между православными и старокатоликами (вечером 19 августа, за день до конца конференции), приведшее к полному взаимному удовлетворению и имеющее целью, по-видимому, подготовить и официальные шаги сближения старокатоликов с нами.
4. Были представлены все (или почти все) Восточные Православные Церкви (Русская Церковь – мы видели – не была представлена официально, но трое русских православных были по кооптации членами конференции, а если причислить еще проф. Глубоковского и двух представителей Польской Православной Церкви, то русских православных было шесть).
Общение между представителями Православной Церкви было постоянно и весьма плодотворно. Оно не носило случайного характера, а было, наоборот, весьма организованным, ибо православная группа регулярно собиралась в зале гостиницы, в которой жил представитель Патриарха Константинопольского митрополит Фиатирский, для обсуждения всех важнейших вопросов конференции и для выработки общей линии поведения. Было много прений под конец (из-за вопроса принятия или непринятия тех постановлений конференции, которые не противоречат Православию: греки стояли за то, чтобы ничего не принимать из постановлений конференции, русские и болгары стояли за то, чтобы отвергнуть несогласное с учением Православной Церкви, а, например, в общем исповедании веры в воплощенного Сына Божия, составленном в православных выражениях, участвовать вместе со всею конференцией). Но выработалось в конце концов полное единение по вопросу о способе действий православной группы, которая выступала на конференции как единое сплоченное органическое целое. Это факт огромного значения. Члены самых различных Православных Церквей, бывших на конференции, чувствовали яркое единство своей веры и свою принадлежность к единой Православной Церкви. Это был как будто опыт некоего предсоборного совещания, подготовляющего собор всей Православной Церкви.
5. Усердно в ряде частных совещаний друзьями Русской Православной Церкви (под председательством митрополита Стефана болгарского с участием многих православных, особенно же ряда влиятельнейших англиканцев, а также некоторых немцев – мюнхенского профессора богословия Мартина, швейцарских старокатоликов и т. д.) обсуждалось ее положение: гонения, которым она подвергается, возможность посильной помощи ей со стороны братских христианских Церквей, прежде всего помощи молитвенной.
Мистическое сближение в молитве друг за друга, врастание в жизнь молитвы, где мы все чувствуем себя братьями, ибо все мы взирали на одного Отца, Который на небесах, мистическое врастание в любовь Христову, которая «объемлет нас», по словам апостола, «рассуждающих так: если Один умер за всех, то все умерли; а Христос за всех умер, чтобы живущие уже не для себя жили, но для умершего за них и воскресшего». Это участие в жизни Его любви, это покорение нас силою Его любви, презыточествующей и превозмогающей, объединит нас, когда все мы, христиане, усовершимся в любви в полной мере друг с другом в Иисусе Христе, Господе нашем. Но уже и теперь мы объединены верою в Господа Иисуса и участием в жизни Его, в страданиях Его** и в радости Воскресения Его. Поскольку это есть, в этом – непреложный залог грядущей полноты единения.
Ибо исполнится молитва: «Да будут совершены воедино, и да познает мир, что Ты послал Меня».
* Статья опубликована в парижском журнале «Путь» (№ 10. Апрель, 1928. С. 102-111). Здесь печатается с сокращениями.
** Сравни примеры совместного мученического подвига православных, лютеран и католиков, пострадавших за Христа в Советской России (см.: Черная Книга. Штурм Небес. Париж, 1925. С. 195; Балтийская книга мучеников, 1926. Особенно с. 84).